Проповедь иерея Константина Корепанова 5 сентября 2021 года

Во имя отца и Сына и Святого Духа.

Сегодня вы слышали притчу, которую рассказывает Господь наш Иисус Христос своим ученикам. О том, как некий царь пришел судиться со своими должниками. И вот, привели к нему некоего должника, который должен был ему огромную сумму. И, очевидно, очень долго ждал царь, когда тот заплатит. Но, поскольку никакой возможности заплатить не было, то его было решено ввергнуть в темницу, продать навсегда в долговую тюрьму и его, и всю его семью. Но этот человек стал кланяться и молиться, чтобы царь потерпел некоторое время, подождал какое-то время. Ну, вот чуть-чуть еще подожди — лет десять – пятнадцать — и я тебе отдам. И царь был тронут этим прошением и, как говорится, совершенно оставил ему долг. Но, когда этот человек, выйдя на улицу, увидел некоего своего собственного должника, он начал требовать от того возмещения долга. Когда же тот, в свою очередь, упал ему в ноги и стал просить тоже об отсрочке, он, тем не менее, избил его и отдал в темницу. И вот, слуги царя, видевшие это, пришли и пожаловались ему. Важно обратить внимание именно на то, что царь не продлил, не сделал долговой отсрочки, — тогда бы действия этого жестокого человека были бы хоть сколько-нибудь оправданы. Ему нужно возместить свой долг и, естественно, он начал тормошить собственных должников, чтобы возместить свой долг. Это было бы оправдано. Но в том-то и дело, что царь простил ему долг. Он не дал отсрочки. Он не снизил платежи. Он просто все взял и простил.

И нормальный человек, купаясь в лучах такого благодеяния, такой радости, такой щедрости должен был выйти и всем — направо и налево — раздавать свою собственную щедрость, ибо просто у него настроение сегодня хорошее: ему долг, который мучил его много лет, был прощен. Надо идти и радоваться и этой радостью делиться. Подумаешь, пустяки какие-то: мне простили долг в десять миллионов — что бы мне не простить несчастные пять тысяч. И это — нормальная реакция просто обыкновенного, здорового человека. Не то, чтоб шибко милосердного или очень какого-то праведного, а просто нормального человека, который в хорошем настроении, получив неожиданный подарок, благодеяние и милость, идет и прощает других.

Когда мы сами испытываем такое настроение, или когда мы читаем о нем где-нибудь, нам кажется это естественным всякий раз, когда дело не касается человека, согрешившего против нас. Вот тут мы почему-то, даже о естественных пределах нашей собственной благости забываем и становимся строгими к другому человеку. Мы забываем, что прощает нам каждый день Господь и очень строго спрашиваем со своих братьев. Это говорит, по крайней мере, об одном: либо мы никогда от Бога прощения не получали, то есть, в сущности, мы непрощенными ходим не под милостью Божьей. Поэтому естественно — раз мы представляем Бога себе суровым, взыскивающим, — столь же сурово мы относимся и к ближним. Это, по крайней мере, честно. Это, по крайней мере, понятно. Это, пусть и греховно, но — по-человечески. Но тогда другой человек должен понимать, что никакой милости он никогда не получит. Нет никакого распятого Христа. Нет никакого прощения грехов, и напрасно он причащается Тела и Крови Иисуса Христа, потому что никакой любви, никакой милости они ему не дают. Он ведь свидетельствует об этом жестокостью своего сердца. «Не прощал и прощать не буду» — значит, сам не прощен, значит, сам милости Божьей не вкушал. Сколько бы раз он ни причащался Тела и Крови Иисуса Христа, он причащался суда Христова, а не милости, поэтому и сердце его жестоко. Потому он и не милосерден, что милости Божьей не знает. Стало быть, дары Христовы в благодати Святого Духа на него не изливались. Он — вне Христовых благодеяний, вне Христового прощения, вне Христовой любви и, как обездоленный, так и живет в своей обездоленности, ничего кроме жестокости своего сердца не умея носить. Это объясняет его жестокость и делает понятным его поведение.

Но совершенно никак не понятно поведение человека, который каждый день приходит на исповедь и верит, верит и исповедует, что грехи его прощаются. Он причащается Тела и Крови Иисуса Христа и верит, что причащается во оставление грехов и в жизнь вечную, он уповает на милость Божию. Тогда почему же он той самой милости не являет своим близким? Почему, будучи прощенным на исповеди, он не прощает другому? Почему, вкусив Тела и Крови Иисуса Христа, он не дарит милость окружающим людям? Почему, веруя, что Господь простит его и введет в Царство Божие, он жесток и немилосерден к ближнему? Почему, если меня Бог спасает, несмотря на мои грехи, Он не спасет брата моего, тоже несмотря на его грехи? Где же их логика? Где здравый смысл? Неужели Христос умер только для меня? Неужели благодеяния, которые Он изливает с Креста, касаются только меня? Неужели я — единственный, ради кого пришел на землю Христос, а все остальные Ему глубоко безразличны? Но это и есть — мало того, что поругание Креста Христова и очередное распятие Его любви — это и есть несусветная гордыня — думать, что только ради меня пришел на землю Христос. Ведь это просто, естественно, это даже не высокое богословие, и не к высокому богословию обращена сегодня притча Христова — обыкновенный здравый смысл. Если Бог прощает всех, — значит, и меня, и всех, кто вокруг меня. Если я вкусил прощение, значит вкусил и другой. Если простили меня, то простят и другому. И напротив, если я не прощаю ближнему его грехов, — значит, и Бог не простит мне моих грехов.

Бог поставил в зависимость от нашего собственного прощения другим и прощения, которое получаем мы от Него Самого. Хочешь быть не судим — не суди. Хочешь быть прощенным — прости. Хочешь быть помилованным — помилуй. Помилуй: всё в твоих руках. Как хочешь, чтобы с тобой поступил Бог, так и ты поступай с другим человеком. Нет никакой сложности. Нет никакой заумности — просто и естественно. Если ты сидишь в камере с заключенным и хочешь быть прощенным на суде — прости всех тех, кто сидит с тобой в камере, и будешь прощен. Если ты хочешь исцеленным быть врачом, чтобы врач исцелил тебя, то пожелай исцеления и всем, кто лежит с тобой в одной палате. Это же естественно, это в буквальном смысле, просто по-человечески и понятно, разумно и естественно, и поэтому, когда мы, будучи христианами, и причащающимися, и верующими, и исповедующимися, и надеющимися на милость Христа, являем жестокость, немилосердие и осуждение ближнего, мы поступаем противоестественно, мы поступаем неразумно, как безумцы, потому что это – совершенное безрассудство человеческого ума: судить, будучи под судом самому, и, будучи под судом, знать, что приговор зависит от того, как ты относишься к другому человеку. Всё просто. И поэтому притча эта проста: и молитва «Отче наш» говорит об этом, и везде мы слышим и видим свидетельства того, что только так может поступать обыкновенный человек: простишь – и будешь прощён. Но мы не видим этого ни в собственной жизни, ни в жизни других людей. Сердца наши ожесточились, мы ходим в церковь, а Христа не знаем; мы ходим в церковь, а благодать не пьём, не живём ею, именно потому, что сердца наши не хотят этой милостью делиться с другими людьми. И, потому что они не хотят делиться, сердца наши сухи, и благодатью Святого Духа не орошаются. Человек, подходя к Чаше, и молясь о чём-то своём, стопроцентно уверен: судил, сужу и буду судить, пока дыхание моё во мне; не прощал, не прощаю, и никогда не прощу тех, кто виноват передо мной, – не важно, правительство, чем-то меня обидевшее, или муж, который от меня ушёл, или мама, которая недодала мне своей любви, – всё равно не прощаю, никогда не прощу этих людей. Чего же удивляться, что сердце наше сухо, каменно, и Бога мы не знаем? Единственный доступ к источнику благодати, единственная дверь, которая могла бы нам открыться и впустить нас в мир Божественных даров, Божественной любви – это желание помиловать всех и простить всех, потому что только так я вкушу дары Божии. Это самая печальная история, повесть о современном христианстве: именно нежелание – нельзя сказать неспособность, ибо это же естественное дело, – а именно нежелание человека прощать окружающих его людей. Именно об этом свидетельствует каждый, приходя на исповедь. Он так и говорит, начиная свою исповедь с обвинения других людей: «Я пришёл, Господи, покаяться, но понимаешь, в чём дело, Господи: вот этот человек – негодяй, и мне приходится из-за него страдать! А знаешь, Господи, какой он негодяй – я Тебе сейчас расскажу! А знаешь, Господи, почему я грешу? А потому, что рядом со мной живут два грешника. Знаешь, какие они грешники, Господи? Вот, если бы Ты с ними пожил, Ты бы таким не был!» И все бесконечные исповеди сотканы из того, что мы обвиняем, не прощаем, не милуем других людей, потому и уходим от исповеди и Причастия пустыми: дочь виновата, зять виноват, родители виноваты, муж виноват, жена виновата, дети виноваты – ну и дальше по списку, всех осудив, никого не простив. Никому мы не хотим явить милость свою, поэтому уходим пустыми, хотя здесь, у Чаши, струится Источник жизни, Источник милости, любви и прощения и очищения всех, безусловно всех наших грехов. Ибо Бог пришёл, чтобы спасти нас от греха и от нас самих, ибо самый главный грех, который есть в человеке, – это равнодушие, жестокость, нежелание явить любовь к окружающим нас людям. Аминь.

Автор: Константин Корепанов
Видео: Андрей Серафимович
Текстовая запись: Светлана Наумова, Елена Плотникова.