 |
| С няней М. Вишняковой и боцманом Деревенько |
Земляника в туфле
При серьезных провинностях царские дети не избегали наказаний. В книге немецкого историка, писательницы Элизабет Хереш «Цесаревич Алексей» (русский перевод: изд-во «Феникс», Ростов-на-Дону, 1998, стр. 86-87), к сожалению, без ссылки на источник, рассказывается о таком эпизоде с четырехлетним Цесаревичем, которому только-только было позволено появляться при гостях.
Однажды Алексей Николаевич, пройдя вдоль стола и чинно со всеми поздоровавшись, скрылся под столом. Вскоре одна из дам вскрикнула, поскольку Цесаревич снял с ее ноги туфлю. Он дополз до родителей и предъявил им свой трофей. Те строго приказали ему вернуть туфлю на место. Мальчик пополз обратно, но, перед тем, как вернуть туфлю на ногу ее обладательницы, умудрился стащить со стола и подложить в туфлю ягоду земляники. От прикосновения ступни с чем-то холодным и влажным дама вскрикнула еще сильнее. На несколько недель, несмотря на свои протесты, Наследник лишился права появляться при гостях.
У Наследника будет прием
 |
| С Государыней. 1911 год |
С удивительными мужеством и скромностью принял Алексей Николаевич свое новое положение: не быть Наследником. Может показаться, что мол «и так» ему было все равно. Нет, совсем не все равно. Известно его восклицание: «Когда я буду Царем, не будет бедных и несчастных, я хочу, чтобы все были счастливы». Так может воскликнуть только маленький мальчик. Значит, с ранних лет он сознавал себя Наследником.
И никогда не забывал об этом. Юлия Ден (Лили) рассказывает: «Однажды, когда он (Цесаревич) увлекся игрой с Великими Княжнами, ему сообщили, что во дворец пришли офицеры его подшефного полка и просят разрешения повидаться с Цесаревичем. / Тотчас оставив возню с сестрами, шестилетний ребенок с важным видом заявил: “Девицы, уйдите, у Наследника будет прием”
Урок министру
Одни из самых проникновенных воспоминаний о Царской Семье принадлежат Софии Яковлевне Офросимовой (см., например: «Царственные мученики в воспоминаниях верноподданных». «Ковчег», 1999). Она приводит такой эпизод: «Однажды Цесаревич вошел в кабинет Государя, который в это время беседовал с министром (стоит иметь здесь в виду, что только Государыня и дети могли входить к Царю без доклада). При входе Наследника собеседник Государя не нашел нужным встать, а, лишь приподнявшись со стула, подал Цесаревичу руку. Наследник, оскорбленный, остановился перед ним и молча заложил руки за спину; этот жест не придавал ему заносчивого вида, а лишь царственную, выжидающую позу. Министр невольно встал и выпрямился во весь рост перед Цесаревичем. На это Цесаревич ответил вежливым пожатием руки. Сказав Государю что-то о своей прогулке, он медленно вышел из кабинета. Государь долго глядел ему вслед и, наконец, с грустью и гордостью сказал: «Да. С ним вам не так легко будет справиться, как со мной».
Зонтик фрейлины
Любезность Цесаревича не так просто давалась ему. Одна из фрейлин Государыни София Буксгевден (Иза) рассказывает, как при посещении Ставки Семьей, на берегу Днепра (стало быть, речь идет о лете 1916 года), Цесаревич вдруг вытащил у нее зонтик и бросил в реку. Зонтик был раскрыт и поплыл; ничем не удавалось его достать. Вдруг появился Государь. Узнав в чем дело, он выговорил сыну: «Так в отношении дамы не поступают. Мне стыдно за тебя, Алексей. Я прошу извинения за него и попробую исправить дело и спасти этот злополучный зонтик». К величайшему смущению пострадавшей, Государь вошел в воду; Когда он был возле зонтика, вода была ему выше колен. Передавая с улыбкой зонтик его хозяйке, Государь сказал: «Мне все же не пришлось плыть за ним! Теперь я сяду и буду сушиться на солнце». София Карловна вспоминала: «Бедный маленький Цесаревич, красный от отцовского резкого замечания, расстроенный подошел ко мне. Он извинился как взрослый. / Вероятно, Государь позже поговорил с ним, так как после этого случая он перенял манеру отца, подчас забавляя нас неожиданными старомодными знаками внимания по отношению к женщинам. Это было очаровательно». Приведенный эпизод часто встречается в разных книгах о Царской Семье.
В Федоровском соборе
 |
| Царская Семья при входе в Федоровский собор. 1913 год |
Цесаревич был религиозен. Его письма матери из Ставки (1915-1916), за редчайшими исключениями, обязательно заканчиваются словами «Храни Тебя и сестер Господь Бог!» или коротко «Храни Бог!». Родители приучили его к молитве и храму. Но, бывало, и во время богослужения не мог он удержаться от шалостей. Рассказывая о пребывании Царской Семьи в Государевом Федоровском соборе, С.Я. Офросимова пишет: «Цесаревич каждый раз стремительно вылетал из коляски или из автомобиля прежде, чем ленивый дядька успевал ему помочь выйти… Он с быстротой молнии распахивал дверцу и с необыкновенной легкостью соскакивал на землю, так что не было времени за него испугаться. Он бегом подымался по ступенькам и исчезал в храме, а дядька, не торопясь, шел за ним. / Стоя с Государем на возвышении, Цесаревич иногда оборачивался к солдатам и строил им такую уморительную гримаску, что по рядам солдат происходил шорох от сдерживаемого смеха, на который Государь озабоченно оглядывался, чувствуя, что Цесаревич шалит, но на его обеспокоенный взгляд Цесаревич отвечал такой серьезной и невинной минкой, что Государь успокаивался. <…> /Что-то особенно трогательное было в его (Государя) озабоченном виде, когда он находился в кругу своих детей и когда не знал, на кого из них построже посмотреть, за кем следить, чувствуя, что все они готовы на самые отчаянные шалости».
В заточении
Всем известно, что и в заточении царские дети не теряли бодрости духа и даже – веселости. По многим свидетельствам, Царская Семья не тяготилась вынужденной замкнутостью жизни. Они так любили друг друга, им так было хорошо и интересно друг с другом, что огорчало их только – переживание за Россию и проявление человеческой скверны. Последнее было, увы, нередким. Услышав, как отца называют «полковник Романов», Алексей Николаевич густо краснел. Грубые выходки солдат охраны, их «свободный» (расхристанный) вид были для него оскорбительны. Однажды П. Жильяр сфотографировал Цесаревича, изображающего «солдата революции». Но мальчик оставался мальчиком, есть и вполне благодушный его рисунок с подписью «Часовой», сделанный 31 мая 1917 г.
 |
| Цесаревич изображает солдата революции |
 |
|
Экспонат музея Храма-на-Крови г. Екатеринбурга |
